– Они дворника Расула напрягли. Обещали выслать из страны, если не сообщит про меня. Он уже наверное позвонил товарищам – чекистам. Тебе лучше в квартиру не возвращаться. Не фиг рисковать. Поедешь к моим родителям, поживешь у них, пока все не рассосется.
– В качестве кого я к ним заявлюсь?
– В качестве моей невесты. Мама то в курсе моих неприятностей?
– В курсе. Каждый день звонит и плачет в телефон. Так что не надо врать про командировки.
– Вот и успокоишь будущую свекровь.
– Ты это правда или шутишь?
И смотрит так, что вместо ответа обнимаю и целую ее холодные от мороза губы. У моей женщины потекли ручьем слезы. С трудом отрываюсь, нельзя расслабляться.
– Давай так договоримся. Каждый день ровно в три дня проходи по улице Калинина. А если точнее от магазина «Спорт» начинаешь движение и топаешь медленно до кинотеатра «Нептун». За эти три квартала я к тебе подойду. Если нет, то у ресторана «Арагви» жди, но не больше пяти минут. Дела мои швах, пока не знаю как все это разруливать.
– А я уже этим занимаюсь. И думаешь с чего начала?
– С троллейбуса
– Как ты догадался?
– Так это элементарно. Опрос свидетелей на месте преступления. Чем тщательней его проведешь, тем быстрее дело раскроешь.
– Так вот, я нашла тот троллейбус, и уже с водителем переговорила. Он якобы ничего не видел, но все же кое что сможет подтвердить. Говорит, что помнит некоторых пассажиров. Что то он мудрит. Мне кажется, хочет на этом подзаработать.
– А может просто боится, или не хочет связываться с полицией.
– Вполне возможно. Он от нас никуда не денется. Я два дня покаталась по этому маршруту от семи и до девяти утра. И уже двое свидетелей есть, которые все своими глазами видели.
– Ты молодец. Мы с тобой точно станем знаменитыми, частными сыщиками.
– Станем, если из этой помойной ситуации выкрутимся. Страшно мне что то. Я еще плотно связь держу с журналисткой Светой Ястрембицкой из «Молодежки», которая после полицейских появилась. Она молодец, сказала поможет нам обязательно. А ты куда сейчас?
– Надо с жильем определиться. Я уже трое суток не раздевался.
– А у меня идея. Давай снимем комнату на сутки. Вон как раз газетный киоск. В газете «Из рук в руки» таких объявлений полно. Не представляешь как я по тебе соскучилась.
Почему я не подумал о такой простой вещи. Может от того, что денег не было. И совсем не думал, что это решение спасет меня. Ведь планировал заехать на перевалку, взять адрес хаты у Фени, да и деньгами рассчитаться за гостеприимство.
В пять вечера оперативники ФСБ взяли уголовную перевалку в Красноказачьем переулке, в которой к их очень большому сожалению оказался один только Феня – «Квартирант». С ним они не церемонились. И когда ему сломали палец на левой руке, он рассказал все. И поклялся чекистам, что я обязательно сегодня здесь появлюсь. Второй палец хрустнул сухой веточкой. Так, на всякий случай. И Феня потерял сознание. Без толку чекисты просидели на чердаке до ноля и наконец свалили. Сдавать в полицию Феню не стали. За ним фактически ничего нет. Обычный смотрящий перевалочной хаты. Как и не стали сами рушить эту самую перевалку, только сообщили о ней в полицию.
Налет ФСБ на эту перевалку стал смертным приговором для Зары. Уголовники провели тщательное расследование и вычислили стукачка. Да и что там вычислять то, если на «хате» «висели» постоянно всего три человека, которых проверили – просчитали без проблем.
Объявлений много, но наши телефоны на прослушке. А телефонов – автоматов в городе сейчас нет. Подруга думает ровно секунду.
– Поехали на железнодорожный вокзал. Там всегда трутся тетки, которые комнаты сдают на час и больше.
Госпожа Голицына
Пожилая женщина интеллигентного вида согласна нас приютить до утра за две тысячи. Квартира у нее трехкомнатная. Апартаменты для гостей, усмехнулась она, в дальней стороне. Так что ни какие охи – вздохи ей мешать не будут. Постельное белье чистое. Может застелить новое. Как и накормить горячим завтраком с обедом. Но эти услуги уже за отдельную плату. И ехать совсем недалеко. Всего пять кварталов отсюда. Можно и пешком дойти.
Квартира впечатляет размерами. Я в таких еще не был. Этот дом дореволюционной постройки. Все в нем монументально и громадно. Что говорить, если ванна одна почти двадцать квадратов. Двери в две другие комнаты на замках, а наше временное пристанище оборудовано аскетически просто. Современная двуспальная кровать слегка продавленная посредине, видно приняла на себя не одну влюбленную пару. Простой стол под неброской, синевато – бледной клеенкой и три табуретки от современного, кухонного гарнитура, отделанные дешевым пластиком. На стене плоский современный телевизор на 54 сантиметра по диагонали. И коврик у кровати.
– Если хотите, можете вместе в ванне поплескаться. Это не возбраняется.
Хозяйка к нам доброжелательна. Я смотрю на подругу вопросительно. Она легким кивком головы дает на это добро, но при этом берет меня под руку и уводит в комнату.
– Сначала любовь, а уж потом мытье вдвоем. Мне на кровати все это дело комфортней.
– Я сначала сполоснусь? Три дня не раздевался.
– Только быстро. Я уже вся на взводе.
– Можно подумать я спокоен.
Когда мы довели себя до полного физического истощения, попросили у хозяйки хоть что то перекусить. Та, ласково и понимающе улыбаясь, сделала нам кофе, бутерброды с сыром и колбасой. И тоже присела за кухонный стол с миниатюрной чашечкой кофе.
– Я смотрю, молодые люди, вы давно знакомы. Не из тех, что на вокзале случайно встретились.
Галинка смотрит на меня вопросительно, предоставляя слово мужчине, главе семейства.
– Мы супруги.
– Не похожи. Слишком у вас страсть не супружеская. Вот ведь как сильно себя этой любовью замучили.
– Мы давно не виделись. Целых три дня и четыре ночи.
Смеюсь я. Смеется и хозяйка.
– Тогда все понятно.
И тут же новый вопрос.
– А почему ваша женушка без кольца на пальчике?
Смотри ты какая внимательная. Хотя что тут особенного. Ее бизнес заставляет быть бдительной и разборчивой.
– А мы пока в гражданском браке. Вот только решим кое – какие проблемы и сразу в ЗАГС.
Галинка смотрит на меня влюбленным взглядом.
– Как я понимаю, вы не местные?
– Не правильно понимаете. Местные, да еще какие. И квартира у нас есть. И совсем не далеко от вашей.
– Зачем же такие траты на съемное жилье? Простите мое любопытство, профессия дает о себе знать. Я психолог в социальной сфере. И все что с ней связано.
– Простите и меня пожалуйста, а как вас звать? Как к вам обращаться?
– Софья Александровна.
– Имя у вас не типичное. Можно сказать дореволюционное. И похожи вы на представительницу правящего класса. Я Федор, моя жена Галина. А снимаем жилье по причине неподъемных личных проблем.
– Хорошо говорите. Чувствуется серьезное образование.
– Университет. Юридический факультет. И кстати, не платный.
– Понятно, что не платный. Как и понятно, что проблемы от вашей юридической подготовки.
– Почему такой вывод?
– А что тут выводить то? Не бриты, не мыты, в глазах и во всем облике напряженность. Так сказать, готовность к немедленному действию.
– Вы все правильно поняли. И я не хочу распространяться на эту тему. Скажу предельно честно. Я ничего противозаконного не совершал. Говорю, чтобы вас успокоить. Зачем вам головная боль.
– И то верно.
– А мы не могли бы пожить у вас пару – тройку дней?
– Не вопрос, как сейчас говорят. Ваши деньги – моя комната. Если вас конечно не разыскивают за убийство, и тому подобное.
– И разыскивают, и за убийство, и за все тому подобное.
Почему сказал правду этой женщине, сам не знаю. Как то неудобно перед ней изворачиваться.
– Вот даже как. Не ожидала, мягко говоря. Если это, конечно, не розыгрыш? Напряглась, но не испугалась.
– К моему глубочайшему сожалению это не розыгрыш.
– И что прикажете мне делать? В полицию вас сдать?
– Зачем нам полиция? У меня неприятности, у вас бизнес. А хочется всего малой малости. Спокойно пожить пару деньков, чтобы накопить сил на дальнейшую борьбу.
– Озадачили вы меня. А в деталях не расскажете, что с вами случилось. Не похожи вы на убийцу. Поверьте психологу. Я, кстати, тоже выпускница нашего университета. Филолог по первой профессии. Это сейчас вот этим слегка грязным бизнесом занимаюсь, чтобы сводить концы с концами. Так что с вами приключилось? Расскажите, легче будет. Только без прикрас.
– В моем деле захочешь приукрасить, не получится. Все просто и страшно. Еще три дня назад я был действующим сотрудником полиции. Правда неудобным начальству. Таким неудобным, что меня мое родное начальство «заказало».
